Дмитрий Янин: «Самые неприятные ситуации из нашей практики связаны с бесправием должника в России»

– На что чаще всего жалуются потребители финансовых услуг?

– Сейчас практически нет обращений по вкладам граждан в банковские организации, и можно смело сказать, что импортированная из-за рубежа модель страхования вкладов в России сработала. По кредитам ситуация более сложная. Еще отмечу такой момент: количество обращений людей коррелирует не с количеством и качеством выданных кредитов, а с информационными кампаниями, исходящими от общественных объединений или госорганов. Если пресса много пишет о скрытых комиссиях или о других способах введения заемщиков в заблуждение, то и граждане начинают больше жаловаться, понимая, что их обманули при выдаче займа.

– Приведите, пожалуйста, самые вопиющие примеры из вашей практики…

– Самые неприятные ситуации из нашей практики связаны с бесправием должника в России. Это отсутствие у человека, который потерял значительную часть своих доходов вследствие смерти члена семьи или потери работы, возможности объявить себя банкротом. Это тупиковые истории. Самые тяжелые случаи, когда родственник (муж, жена) погиб или тяжело болеет, платить нечем. Кредит брался на лечение, либо заемщиком был умерший супруг. Банк в таких случаях навстречу не идет, передает дело коллекторам. И просвета по таким ситуациям практически у людей нет, ведь законодатель не дал людям шанса такого же, каким обладают юрлица. Дискриминация физических лиц в этой сфере должна прекратиться.

– Как в таких случаях ведут себя банки?

– Они ведут себя так, как им позволяет законодательство. Речи о списании долга не идет вообще, заемщикам предлагают реструктуризацию кредита. Но о ней в таких случаях, на мой взгляд, вообще бессмысленно говорить, это лукавое поведение. Лично у меня нет понимания, откуда у неполной семьи вдруг могут появиться деньги на погашение кредита. Я смотрю на эти ситуации только с позиции необходимости скорейшего принятия либерального к гражданам закона о банкротстве физлиц, об этом я говорил на Госсовете при президенте России, когда обсуждалась тема защиты прав потребителей в январе 2012 года. Как бы это ни было обидно для банков, без принятия закона ситуация не улучшится.

Надеюсь, что правительственный текст (Минэкономразвития честно выполнило свою работу и подготовило социальный законопроект) не претерпит изменений, и удастся отбиться от навязываемых в рамках подготовки ко второму чтению услуг управляющих. Банки не скрывают, что хотят увеличить пороговую сумму для входа в личное банкротство, навязать посредника помимо суда. Но это станет нарушением базового конституционного принципа равного доступа к правосудию. Для меня все попытки уничтожения закона очень печальны. Надеюсь, что они не будут приняты во внимание администрацией президента.

– Банки опасаются, что при пороге задолженности для личного банкротства 50 тыс. рублей будет много мошенников…

– А я, наоборот, считаю, что эта планка могла быть ниже, она должна соотноситься со средней начисленной заработной платой – 20 тыс. рублей. В Канаде, например, вход в банкротство соответствует одной средней зарплате или даже чуть меньше.

Мы живем в стране, где трудно заработать даже 20 тыс. А если в семье что-то происходит, то это тем более огромные деньги. Между тем банки сами вовлекали низкодоходную группу населения в кредиты, не опасаясь банкротств, понимая, что этих людей можно преследовать в случае выхода на просрочку пожизненно.

Аргументы банков я здесь считаю неверными. Им следует более внимательно подходить к вопросу выдачи кредитов заемщикам. Если человек, взявший кредит на кухонный гарнитур, может объявить себя банкротом, нужно делать выводы и внимательнее смотреть на кредитную историю каждого заемщика.

– После трагедии в Крымске банки простили заемщикам, потерявшим имущество, долги, но только после того, как Банк России выпустил специальный документ на этот счет. При рассмотрении этой проблематики все же следует учитывать, что банки обязаны выполнять инструкции и нормативы ЦБ, в том числе в сфере взыскания долгов.

– Я с глубоким уважением отношусь к банковскому сообществу. Оно при любом варианте находит 1001 способ объяснить, почему нельзя сделать ровно так, как предписывает им совесть. О комиссии за ведение ссудного счета кредитные организации тоже ссылались на то, что Банк России обязывает их открывать и вести ссудный счет. Но почему-то другие отрасли нашей экономики на ценниках не пишут, что помимо цены за колбасу нужно заплатить и за бухучет, и за инкассацию, и за охрану помещений или еще за что-то.

У банков есть правовые возможности списать безнадежные долги, да и размер этих задолженностей не является критическим для банковского сообщества – по моей субъективной оценке.

– Банки в достаточной степени объясняют будущим заемщикам условия кредитования? Проблема непрозрачных комиссий по-прежнему актуальна?

– Мы до июня 2013 года проведем соответствующее исследование по просьбе Роспотребнадзора и Минфина. Напомню, что именно наше общественное объединение в 2004 году первым увидело эту проблему и заговорило о ней, мы участвовали в разработке кодекса, который был оформлен приказом ФАС и ЦБ об информировании заемщиков. Это, к сожалению, было неэффективно.

Теперь мы возвращаемся к этой теме и по 25 банкам – лидерам розничного кредитования будем исследовать этот вопрос очень предметно. Мы будем работать по методу «тайного покупателя», оценивать сайты, call-центры банков на предмет информирования заемщиков на всех этапах процесса выбора кредитного продукта.

На данный момент я опишу ситуацию таким образом. От предоставления этой информации банки в наиболее жесткой форме перестали уклоняться, но сообщают фактическую стоимость кредита непосредственно перед подписанием юридически обязывающего документа. Есть банки, которые раскрывают полную стоимость кредита на очень поздней стадии. Если говорить медицинским языком, то на третьем триместре беременности, прямо перед подписанием кредитного договора.

Мы считаем это неправильным. Чем раньше заемщик получает информацию, которая позволяет сравнить различные банковские предложения, тем лучше. В идеале полная стоимость кредита должна быть прописана вебсайте банка, и ее должны сообщать в call-центре.

– Но это связано и с тем, что банки стали в большей степени учитывать индивидуальную кредитную историю каждого заемщика.

– Да, я понимаю, но в таком случае банки должны давать более ясную информацию на ранней стадии, например, что ставки начинаются от 25% и заканчиваются при таких-то условиях, например, на уровне 30% годовых.

– Как вы относитесь к предложениям по законодательному ограничению максимальных ставок по кредитам?

– Положительно. Исторический опыт показывает, что ставки более 50% воспринимаются как несправедливые. В этом году, если верить историку Карамзину мы отмечаем 900-летие первых погромов ростовщиков, которые произошли в Киеве в 1113 году, после смерти Святополка и до прихода князя Владимира (будущего «Мономаха»), когда в период междувластия жители города громили тех, кто угнетал должников «неумеренными ростами». Существуют свидетельства, что киевские ростовщики брали по 50% годовых с должников в тот период. Ставка в 50% годовых не является редкой для нас и сейчас.

Государству не нужно доводить ситуацию до того момента, когда проценты по кредиту становятся запредельными для плательщика, и начнутся волнения. Лучше не допускать таких заемщиков к легальному кредитованию в принципе, чем позволять закрывать высокие риски высокими ставками, вгоняя людей в еще большую бедность.

Мы считаем положительным опыт Германии и Польши. В Польше банковские кредиты не могут быть дороже, чем трехкратные ставки Банка Польши. Можно поставить четырехкратную стоимость, это обсуждаемо. Но такое ограничение решило бы вопрос с агрессивным маркетингом, со сверхбыстрым ростом розничных кредитов, который беспокоит Банк России.

Кстати, правильно, что регулятор сдерживает данный сектор. Кредит в большинстве случаев благом не является. Люди отучаются сберегать и все больше и больше проедают и залезают в долги. Я считаю, что нам не надо повторять ошибки других стран, да и своих.

Что касается небанковских кредитов, выдаваемых микрофинансовыми организациями, то и здесь нужны ограничения. Но для начала нужно наладить контроль в этой сфере. Также нужно вводить запрет для длительного кредитования в этой сфере, максимум на квартал в течение года для pay day loans.

– Представители Роспотребнадзора высказывали такую точку зрения: банки могут брать хоть 300% по кредиту, но заранее сообщать об этом потребителям.

– Эта позиция соответствует формальным требованиям закона. Можно хоть под 5000% годовых выдавать. Но это не по совести и это очень социально опасно. Чем выше средний процент по кредиту в стране, тем выше политические и социальные риски.

Так что я с такой позицией с юридической точки зрения согласен, а как руководитель общественной организации считаю, что нужно смотреть на эту ситуацию иначе. Регуляторы разных уровней должны обсуждать проблематику сверхвысоких ставок по кредитам с системной точки зрения и не допускать социального взрыва.

– Граждане жалуются вам на микрофинансовые организации (МФО)?

– Сейчас ситуация такая же, как с «Русским стандартом» в 2004–2007 годах. Наблюдается очень бурный рост, региональная экспансия. Пока объемы не являются критическими, но этот рынок потенциально очень опасен. Здесь можно говорить о том, что проценты по кредитам, очевидно, заметно выше. Нас пугает тот факт, что если в банковском секторе практически у всех лидеров есть бренды с некой историей, то на рынке МФО их нет и, очевидно, не будет. Репутационных рисков МФО не несут. И по части агрессивности МФО, конечно, дают фору банкирам, которые все-таки несут ответственность за свою торговую марку. Кроме того, регулирования, по сути, нет. Поэтому я за принятие ограничительных мер к МФО в части максимальных ставок по кредитам.

– Вы говорили, что банки специально не уведомляют заемщика о появлении у него задолженности. Как с этим бороться?

– Это не проблема номер один для рынка кредитования, но она существует. Я думаю, что здесь нужны законодательные изменения, при которых задолженность по кредиту списывалась бы, если банк не уведомит заемщика о наличии просрочки. А пока этого нет, ситуация не поменяется.

Второй момент – мы проходим такой этап, который несколько лет назад проходили развитые рынки. Требуется законодательное ограничение размера штрафа. Комиссия за просрочку не может превышать сумму просрочки. Он должен быть пропорционален долгу и должен быть привязан к ставке рефинансирования ЦБ. Дикие штрафные санкции не должны начисляться. Иначе в совокупности с отсутствием уведомления сумма накопленного долга оказывается выходящей за рамки здравого смысла.

Правильная модель состоит в том, что у банка должны быть на руках доказательства отправки смс, почтового письма, и только после этого банк вправе начислять штрафы за непогашение долга в срок. И величина этих штрафов должна регулироваться законодательно.

– Как вы оцениваете практику работы банков и коллекторов с должниками?

– Мы считаем, что деятельность коллекторов является незаконной, пока не принят специальный закон о коллекторской деятельности. К сожалению, на пленуме Верховного суда Роспотребнадзор проиграл эту позицию. Уже после пленума, под давлением банковского лобби, произошла существенная переработка результативной части документа по коллекторам.

На мой взгляд, взыскивать долг должны банки, так как они несут репутационные риски, и это сдерживает методы взыскания. А то сейчас коллекторы позволяют себе и угрозы, и мат в адрес заемщиков, и звонки в любое время суток. Но, к сожалению, Верховный суд принял решение, что банки могут отдавать долг коллекторам, если это предусмотрено договором. То есть ситуация не изменилась, злоупотребления на рынке не пресечены. Повторюсь, нужен закон о коллекторах.

– Как вы оцениваете результаты деятельности финансового омбудсмена? И как относитесь к этому институту в целом?

– В России все внесудебные формы регулирования возникают тогда, когда кто-то хочет остановить или притормозить госрегулирование. К омбудсмену при Ассоциации российских банков я отношусь достаточно спокойно, особенно с того момента, как им стал глава АРБ Гарегин Тосунян. Результатов деятельности этого омбудсмена я не ощущаю.

Мы поддерживаем позицию Минфина и считаем, что уполномоченный по защите прав потребителей финансовых услуг для банковского и страхового рынка будет прописан законодательно. Эта структура должна финансироваться отраслью, но управление системой внесудебного разрешения споров должно осуществляться независимо от отрасли. Образцом, на наш взгляд, должна быть Великобритания, где омбудсмен обрабатывает сотни тысяч дел в год. Это хорошая альтернатива судам, особенно если финансовый омбудсмен сможет выступать с инициативами стандартов «лучших практик». Ведь он будет судить не по закону, а по справедливости. За соблюдением закона на рынке финуслуг должны следить госорганы – Роспотребнадзор, ЦБ и прокуратура. Если финансовый омбудсмен станет продвигать более щадящие граждан стандарты предоставления финансовых услуг, и у него будет в наличии техническая база для обработки сотен тысяч обращений, это будет очень полезный институт.

– Какова ваша оценка нынешней редакции закона о потребительском кредитовании?

– В отличие от Роспотребнадзора мы поддерживаем идею принятия отдельного закона. Нынешнее законодательство недостаточно для защиты прав потребителей в этой сфере. Вопрос – в наполнении этого закона, в нем нужно очень много пунктов прописывать.

Сейчас идут согласования законопроекта, но этот процесс очень непубличен, и это неправильно. Общественные организации потребителей нужно привлекать к подготовке такого рода законов. Мы ждем внесения текста в Думу и уже там, видимо, включимся в процесс.

 

Елена Бродская, специально для Bankir.Ru